Ведущий эксперт PROfashion Consulting, советник Европейского банка реконструкции и развития, практик индустрии моды, консультант в сфере производства и розничных продаж, работал с брендами Sela, Tom Farr, Westland, «ФАМИЛИЯ», Donatto, Vassa, Alena Akhmadullina – в гостях у журнала Faberlic Style Андрей Бурматиков, эксперт моды и fashion-директор компании Faberlic.

Faberlic Style: Андрей, если бы я попросила вас ответить на вопрос «кто вы?» одним словом, что бы вы сказали?

Андрей Бурматиков: Я – всего-навсего фэшн-гуру (смеется). Впервые меня так назвал Алексис Остроброд, креативный директор бренда Sela. Это было в 2006 году. Потом таким же образом меня стала представлять Алена Ахмадуллина. И вот сейчас я именно в таком качестве консультирую Melon Fashion Group, которой принадлежат марки Zarina, Befree, Love Republic...

Faberlic Style: Как фэшн-гуру, скажите, что сейчас происходит на рынке одежды?

Андрей Бурматиков: Изменилась его структура. Сильно «просел» средний ценовой сегмент. Все эти итальянские и немецкие бренды, продававшие одежду в диапазоне от 3 до 10 тысяч рублей за вещь, потеряли значительную часть покупателей. Мы сейчас говорим о таких марках, как «Снежная королева», Lady&Gantlemen и других подобных. Особенность российского среднего класса состоит в том, что он произошел из общности «советский народ», в которой даже элита – номенклатурные работники – не так уж сильно отличались от других. Мой папа, например, на должности директора колхоза получал 500 рублей в месяц, но хороший токарь зарабатывал 250 рублей! Иными словами, «вышли мы все из народа». В отличие от Европы, где средний класс сам себя воспроизводит уже, наверное, лет сто и потому выработал собственные традиции, стиль поведения, ценности. Мы же в кризисные годы легко откатываемся назад.

Faberlic Style: Начинаем экономить на одежде или меняем сам стиль жизни?

Андрей Бурматиков: А это взаимосвязанные вещи. Если в магазинах нет того, что вам нравится или оно вам не по карману, рано или поздно стиль вы поменяете. Поэтому одна из задач Faberlic – дать женщинам возможность выразить себя, быть стильной и модной, не опустошая семейный кошелек.

Faberlic Style: Андрей, какие тренды сейчас актуальны в большой моде?

Андрей Бурматиков: Мода всегда отражает социальные процессы, которые зреют в недрах живой истории. В этом смысле, анализируя предпочтения людей в одежде, можно судить даже о конфликтах, которые пока идут скрытно, подспудно.

Faberlic Style: Например?

Андрей Бурматиков: Если мы посмотрим показы десятилетней давности, то увидим огромный интерес дизайнеров к арабскому Востоку. Ирак, Тунис, Сирия… И вот мы видим, что Ближний Восток взорван, и эти страны находятся в эпицентре взрыва. Художники предвосхищали войну задолго до того, как она началась. За несколько лет до распада Советского Союза резко возрос интерес дизайнеров к русской теме. Парадоксально, но факт. Если мы видим в мире моды повышенный интерес к каким-то этническим мотивам, это означает, что в данном регионе случится что-то важное, что-то обязательно произойдет.

Faberlic Style: А какие мотивы доминируют на показах в данный момент? Где находится следующая «точка кипения»?

Андрей Бурматиков: Европейские дизайнеры все чаще черпают вдохновение в дальневосточной, в основном китайской, эстетике. На последних показах потрясающую коллекцию представила марка Gucci на эту тему. А что сейчас обсуждают политики? Возникновение нового центра силы наряду с США. И этим центром с большой вероятностью станет Китай.

Faberlic Style: Означает ли это, что лет эдак через 10 мы все будем одеваться как китайцы?

Андрей Бурматиков: Я не знаю, как это будет выглядеть. Может быть, какие-то узоры. Может быть френч а-ля Мао войдет в моду. Речь идет не о копировании национального искусства, а о том, что оно является источником вдохновения. Ведь когда мы надеваем на работу брюки, жилетку или пиджак, то вряд ли осознаем, что тем самым поддерживаем доминирование англосаксонской идеологии.

Faberlic Style: Каким же образом?

Андрей Бурматиков: Очень просто! Не существует вещей: предметов одежды, быта, интерьера вне идеологии. Вообще, любой стиль порождают элиты тех или иных стран. Например, стиль nautical – морской – родился на юге Франции, где традиционно отдыхали богатые французы. Брюки чинос, рубашки поло, принт «морская полоска», сочетание синего и белого – все это признаки данного стиля. А так любимые нами классические брюки, пиджаки и блейзеры, узор «клетка», то есть всё то, что мы охотно надеваем на работу, в офис, было создано английской элитой, породившей стиль heritage (от англ. «наследство». – прим. ред). А поскольку мироустройство, в котором мы сейчас живем, спроектировано после Второй мировой войны, когда основные «дивиденды» от победы над фашизмом получили англосаксонские элиты, то их стилистика и стала доминирующей. По всему западному миру, за исключением Советского Союза, начала стремительно распространяться культура WASP (от англ. white – белый, anglosakson – англосаксонский, protestant – протестантский. – Прим. ред.)

Faberlic Style: Но вот я сейчас пытаюсь вспомнить, есть ли среди моих знакомых люди, которые одеваются строго в определенном стиле, и не могу. В офис – да, костюм, но можно и платье, причем в цветочек. А можно и укороченные брюки с водолазкой…

Андрей Бурматиков: Все правильно. Наш гардероб примерно на 60% процентов состоит из вещей родом из викторианской эпохи (время правления английской королевы Виктории, 1837 – 1901 гг. – прим. ред.). Но также на нас влияет так называемый global fashion (глобальная мода. – прим. ред), феномен, возникший в США в 50–60 гг. ХХ века. У него те же англосаксонские корни. Но будучи «удобренными» американской мечтой, идеей индивидуального успеха и личной свободы, они дали «всходы» в виде такого феномена, как global fashion. Вспомните это время: экономический подъем, расцвет США, в основном за счет послевоенного ослабления Европы, волна национально-освободительных движений. Колонии стали получать независимость. Правда, только политическую. Западные страны продолжали управлять ими с помощью транснациональных корпораций. Но все равно это время опьянения возможностями!

И вот на этой идеологической почве возник и укрепился «средний класс». А теперь представьте, что такое человек, полностью сосредоточенный на идее достижения личного благополучия!? Он не мыслит себя в масштабе исторического времени. У него нет целей, выходящих за рамки его физического существования. Поэтому он рационален и аполитичен. «Лояльность, толерантность, демократия» – вот его боги. Мы сейчас видим, что такая, казалось бы, привлекательная концепция, порождает полную «фригидность» общества. Но сейчас речь не об этом. А о том, что в ответ на подобную идеологическую аморфность среднего класса появились такие марки, как Zara, H&M, Ostin и еще масса других. Они представляют собой супермаркеты одежды и аксессуаров, которые не предлагают один какой-то стиль. В этом сезоне вы найдете у них «романтику», еще через пару месяцев – nautical, ближе к осени возможны элементы heritage. А главное – вы всегда сможете там купить предметы «базового гардероба»: футболки и джинсы. Футболка – главный признак беспородности, потому что по сути это нижнее белье.

Faberlic Style: Жестко!

Андрей Бурматиков: Футболка – это квинтэссенция, наиболее яркое выражение аполитичности, отказа от cоперничества и доминирования. Но это не значит, что нужно срочно выбросить все футболки, которые у вас есть. Важно научиться осознавать, что на самом деле выражает ваша одежда. Ну и никогда не носить футболки на работу.

Faberlic Style: А что вы можете сказать об одежде людей, которые живут в глубине нашей страны и не одеваются в глобальных модных супермаркетах?

Андрей Бурматиков: Она такая же, как и у горожан. Да, для обозначения этой манеры одеваться даже специальный термин есть: local fashion mainstream. То есть доминирующий местный. Но все, что люди покупают в маленьких магазинчиках или палатках, – это своего рода «отражения» глобальной моды, но со своими, местными особенностями. «Как в Париже» (правда, в нашем случае, как везде), но только из того, что есть.

Faberlic Style: Вы упомянули русскую идентичность, что это значит? Каково оно – наше национальное самосознание?

Андрей Бурматиков: Только отчасти русскую. Но и белорусскую, и кавказскую, и какую угодно другую на одной шестой части суши. Мы, как народы волшебного Средиземья, – все разные, но объединены одной исторической задачей. И опытом совместного проживания.

Faberlic Style: И какие же мы?

Андрей Бурматиков: Эклектичные. Если проанализировать модное ДНК наших вкусов, то обнаружатся четыре составляющие. Во-первых, языческая, дохристианская. Нигде так не любят орнаменты по краям одежды, как у нас. Откуда это? А все просто. В древности узор по рукавам, подолу и вороту имел сакральное, обереговое значение. «Порвать на себе рубаху» означает разомкнуть непрерывность этого орнамента, впустить в себя темные силы, разъяриться, утратить спокойствие. Следующее напластование, естественно, византийское. Именно эта, восточная часть Римской империи повлияла на наши вкусы. Отсюда проистекает такое наше поведение, которое я называю «соборностью, обрядовостью, нарядностью». Нам важно, как наш образ воспринимают другие. Нам не все равно, что о нас думает незнакомый пассажир в трамвае. В этом наша «соборность». Когда мы видим на ком-то удачное решение, наша первая спонтанная реакция – попробовать одеться так же. Через некоторое время смотришь, в метро все уже более или менее одинаково одеты. А это наша «народность» так проявляется. Ну и с нарядностью все понятно. Мы любим яркие цвета, сложные узоры, любим богатство ткани, золото, блеск. Никуда не денешься – Византия! И это прекрасно.

Faberlic Style: А третья и четвертая составляющие?

Андрей Бурматиков: Влияние Дальнего Востока и протестантского Запада. Это удивительно, но изобразительная культура Средней Азии и Востока Ближнего в России не прижилась. А вот китайские мотивы мы воспринимаем всей душой как родные. Возможно, потому что нам, как и китайцам, близки цветы и вообще, природные, текучие, плавные орнаменты. Вспомните гжель, жостово, хохлому. А что касается влияния протестантизма, то это Петр I, конечно, с его любовью к голландскому костюму.

Faberlic Style: Получается, что ничего своего у нас и нет?

Андрей Бурматиков: Мы эклектики; у нас мышление эклектичное. Это как полет бабочки, не знаешь, куда она сейчас устремится. Поймать ее трудно, но как красив этот полет! В этом наша слабость, но в этом же и наша сила. Смотрите, семимильными шагами мир движется к разнообразию, к многополярности. Но у нас опыт жизни в мультикультурной среде уже в крови. Мое глубокое убеждение: мы изначально разнообразны и открыты, способны переварить и переосмыслить что угодно. Возможно, именно на этой почве и родится идея, которая станет доминантной.

Faberlic Style: Вы думаете, мы сможем ее сформулировать в ближайшее время?

Андрей Бурматиков: Все будет зависеть от нашего с вами желания осознать себя субъектом истории. По сути дела, стать элитой, которая кровно заинтересована в возрождении страны. Я оптимист, поэтому думаю, что у нас получится. А пока мы создаем стиль жизни взрослых, красивых, умных, ответственных и успешных. Успешных потому, что они деятельны и сами строят свою судьбу. Мы не претендуем на матриархат, но женщина Faberlic не довесок к мужчине, а его равный партнер, его «половина», яркая личность, самодостаточная и прекрасная. И тем интересна нам, мужчинам.

Текст: Нина Попова
Журнал «Faberlic Style», август-сентябрь 2016