«Ты не построил на песке безумно дивный, чудный город...» — слова этой песни стали визитной карточкой музыканта и поэта Павла Кашина. C тех пор Павел написал еще много нежных, красивых, мудрых, безумно дивных песен. Но разговор у нас сложился совсем не об этом...

Страна Faberlic: Павел, первый вопрос к вам не как к поэту и музыканту, а как к человеку, который только что вернулся из Аргентины, со съемок передачи «Жестокие игры», да и вообще — много путешествовал и даже жил за границей. Где вам больше всего понравилось?

Павел Кашин: Мне, как человеку нецивилизованному, нравится жить в России. Хотя бы потому, что здесь нет политкорректности, убивающей всякий здравый смысл. И потом, я считаю, что «другая культура» может вызывать любопытство, но жить все равно всем нравится среди своих. Ценности — это ведь не абстрактная категория, а, например, то, как у нас принято относится к дружбе, деньгам, детям... Так что в этом отношении мне, например, интереснее США и Европа. У нас с ними, конечно, разные культуры, но есть и что-то общее.

Страна Faberlic: А почему вам так не нравится политкорректность?

Павел Кашин: Я жил в Англии, жил в Америке — и знаю, о чем говорю. У меня есть собственная школа английского языка. И ко мне приходят англичане или американцы, которые живут в России уже по десять-двадцать лет. Если я их спрашиваю, когда они собираются домой, они отвечают, что совершенно не торопятся возвращаться. У меня есть друг, англичанин, так вот он говорит: «Паша, Лондона, который я любил, больше нет. А в Москве я спускаюсь в метро, и вижу белые лица». Понимаете, бог не говорит, что черный цвет кожи лучше белого, и наоборот, что инвалиды более ценные люди, нежели здоровые. Политкорректность абсурдна тем, что утверждает обратное. Все люди ценны. Я, разумеется, не обижаю людей других рас, полов, пристрастий, возрастов — просто хочу жить среди интересных мне людей. Среди своих.

Страна Faberlic: А какие женщины вам нравятся? И правда ли что русские дамы красивее и и сексуальнее, чем европейки?

Павел Кашин: Да, конечно, и красивее, и сексуальнее. Русская женщина до сих пор рассматривает себя, как помощницу мужчины. И это заставляет ее пестовать свою, чисто женскую привлекательность. Когда иностранцы к нам приезжают, первое время не могут поверить своим глазам — у них девушки так не одеваются. В общем, что бы там ни говорили наши женщины о том, что не ищут знакомств и совершенно независимы, в действительности это не так.

Страна Faberlic: Вы считаете — это плохо?

Павел Кашин: Да нет, конечно! И я не против того, что женщина подчеркивает сексуальность. Я против непонимания последствий этого.

Страна Faberlic: То есть?

Павел Кашин: Если женщина надевает мини, колготки в сеточку и туфли на высоком каблуке, ей не следует удивляться тому, что к ней «пристают». Мужики так устроены. Для нас подобный наряд — сигнал. Глупо при этом говорить, что ты «этого совсем не хотела». Вот американки реально ничего не хотят. Они ходят в каких-то обносках 60-х годов и видно, что им вообще «ничего такого» не надо.

Страна Faberlic: Но как-то же им все-таки удается «размножаться»?

Павел Кашин: Там чисто деловой подход к отношениям: в 34 года женщина думает, что пора замуж, потому что в 35 лет поднимется страховка за рождение ребёнка. И вот она садится, составляет список знакомых мужчин, оценивает их. Потом звонит, скажем, Джону, и говорит: «Джон, мы знакомы с тобой восемнадцать лет, хорошо знаем друг друга, почему бы нам не пожениться?» Джон соглашается, конечно. Потому что в таком обществе, возможно, это его единственный шанс…

Страна Faberlic: Наши женщины действительно себя иначе ведут. Но, возможно, только потому что в России есть пресловутая нехватка десяти миллионов мужчин.

Павел Кашин: Думаю, тут виновата не демография, а психология. Феминизм в Европе и в Америке уже принёс свои плоды, а у нас в этом смысле пока заповедник нормальных женщин.

Страна Faberlic: А чем так уж плох феминизм?

Павел Кашин: Всем плох, прежде всего для самих женщин. Вот вам простой пример: в Америке правила таковы, что если женщина дала мужу по голове сковородой, а он отвесил ей оплеуху, то минут через двадцать, по звонку соседей, приезжают полицейские. А они уже помирились! Полицейские грозят им пальцем и уезжают. Но они обязаны позвонить в Общество защиты женщин. Являются две тётки в галифе, и говорят, что раз несознательная жена забрала заявление, то детей в такой семье оставлять нельзя. Жене приходится всё-таки заявлять на мужа, того отправляют на исправительные работы месяца на три, дети не видят отца, семья не получает его зарплату… Вот вам и феминизм с политкорректностью! Но там и незамужним некомфортно — представьте себе, что к вам никогда не подойдёт ни один мужик, который не знает вас, по крайней мере, лет десять.

Страна Faberlic: Не думаю, что кто-то сознательно выстроил такую систему. Ведь мужчины — лидеры этого мира. Вряд ли они сознательно шли к нынешней ситуации. Как же так могло получиться?

Павел Кашин: Я не знаю. Но считаю, что Америка, не впуская красивых русских женщин, вредит себе.

Страна Faberlic: А в вашей жизни есть близкая женщина?

Павел Кашин: Нет, наверное. Хотелось бы, чтобы женщина была с мужским характером, а сейчас даже мужчины редко таковым обладают.

Страна Faberlic: Обычно мужчины боятся таких женщин...

Павел Кашин: Ну под «мужским характером» я имею в виду способность логично мыслить. Я, например, не могу жить по принципу, который называется «женская логика», когда причина путается со следствием. Если хочешь яичницу, сначала нужно разбить яйца и пожарить их, а не наоборот.

Страна Faberlic: Мне кажется, что сейчас как раз все больше женщин с мужским характером, особенно среди бизнес-леди.

Павел Кашин: Их довольно немного, на самом деле. Имеется в виду не успешность, а именно мужской характер. Но у нас вообще страна «не мужская». Мне кажется, страны, которые называются женскими именами, больше близки к женскому типу. Россия — женская страна. В США, чтобы заработать деньги, нужно, условно, создать что-то за доллар и продать за два. Это мужское, логическое мышление. А в России, чтобы заработать деньги, нужно определить, причём не умом, а интуицией, по-женски, где, и с кем, и на какой сложной системе откатов, и кто будет заинтересован в этом.

Страна Faberlic: Но вы же любите свою страну?

Павел Кашин: Естественно, люблю, просто объективно смотрю на нее. Если бы не нефть, даже и не знаю, что бы мы сегодня делали. Вот почему мы так не любим свои «жигули»? Ведь это то немногое, что люди у нас, пусть плохо, но делают.

Страна Faberlic: А вы на чём ездите?

Павел Кашин: На «лендровере», но я никогда не хаял «жигули». Хотя такое чувство, что их не любят не только те, кто на них ездит, но и те, кто производит. Какая-то повальная у нас, сверху донизу, нелюбовь к своему делу, к своей жизни, к своей стране. Ко всему своему. У меня такое впечатление, что хорошо жить у нас получается только под тиранами.

Страна Faberlic: Что значит жить хорошо? В России это означает то же самое, что и в тех странах, в которых вы жили?

Павел Кашин: Жить хорошо — это не пресмыкаться перед сильными, не унижать слабых, не презирать тех людей, которые с тобой рядом в метро. Когда я спускаюсь в метро, представляете, люди презирают меня за то, что я еду с ними! Машина в России всегда была чудом. В других странах она быстро стала средством передвижения, а у нас она до сих пор знак качества жизни. Я думаю, наступило время когда людям нужно уже наконец вернуть нормальную систему ценностей.

Страна Faberlic: Вы полагаете, «хорошее, доброе, вечное» должно быть спущено сверху?

Павел Кашин: Хорошее всегда спускается сверху. Не зря же всегда так много внимания уделялось образованию царей.

Страна Faberlic: А это случайность, что вы живёте в сталинской высотке на Баррикадной?

Павел Кашин: Мне кажется это самые красивые дома в Москве. Если и есть что-то «московское», то это башни Кремля и высотки. Ничего более московского я назвать не могу. Высотки — единственные дома, где остался шик, то, что называется «большой стиль», в России пока может быть только советским. Русский шик ещё не пришёл — люди не знают, что такое респектабельность, вальяжность, даже когда у них много денег. Если сравнить Рублёвку и Беверли-Хиллз, они не будут равными по шику. Сама русская жизнь, русская история сопротивляются тому шику, который идет с Запада. Но свой, русский шик, мы еще не выработали. Недавно я поехал смотреть показ православной моды. Было очень любопытно. Ведь любая религия предписывает носить одежду, которая не отвлекает мысли от бога, а любая мода, наоборот, нацелена на то, чтобы человек выглядел предельно привлекательно, и отнюдь не в духовном смысле. Вот я и решил посмотреть, как будет выглядеть «православная мода».

Страна Faberlic: И как она выглядела?

Павел Кашин: Вышли девушки в сарафанах. Было смешно. Думаю, таким образом кто-то создаёт себе новые профессии и пытается на этом заработать. Но современная культура так многогранна, что, быть может, и из этого вырастет что-то вполне жизнеспособное.

Страна Faberlic: А сама-то культура сейчас жизнеспособна? Или мы скоро уйдем в виртуальное пространство благодаря интернет-революции?

Павел Кашин: Да это не революция никакая. Интернет — абсурдное явление в трёхмерном мире. Когда мы пребываем в виртуальном состоянии, мы не живём на Земле, и зачем нам этот вид искусственной смерти — непонятно.

Страна Faberlic: Но литература тоже погружает нас в вымышленный мир. Разве это не аналог интернета?

Павел Кашин: В литературе есть редакторы, которые смотрят, что имеет смысл печатать, а что — нет. Под текстом стоит имя автора, и если человек сказал какую-либо глупость или гадость, то он несёт за неё ответственность, вплоть до уголовной. В интернете никто ни за что ответственности не несёт. Вообще, «с головой» в виртуальную реальность уходят те, кому неуютно в этой. Я понял это, когда, лет десять назад, делал себе сайт. Могу сказать, что судя по внешнему виду тех, кто этим занимается, в трехмерный мир они не выходят вообще. В интернете отсутствует самое главное, что важно в общении, — возможность вовремя получить по морде.

Страна Faberlic: А что для вас важно в общении с людьми? О чем, например, вы пытаетесь сказать им в своих песнях?

Павел Кашин: Каждый слышит и в словах, и в песнях то, что хочет — и часто совсем не то, что человек пытается выразить. Все, к примеру, представляют, что такое буддизм, но когда я говорю первый его постулат, все удивляются: «Ух ты! Так жёстко?»

Страна Faberlic: А что это за постулат?

Павел Кашин: «Жизнь есть страдание». Буддизм — не какие-то восточные сказки, а очень жёсткое, реалистичное учение. Там ты учишься не выглядеть восхищённым идиотом, а просто жить в этом мире и стараться не насолить никому рядом. Многим это непривычно, поэтому я вкладываю в свои песни одно, но все люди слышат разное. Я в детстве хотел так быстро повернуть голову, чтобы увидеть конец экрана, который перед глазами, а потом, будучи взрослым, узнал, что это образ буддистский. Думаю, что в прошлой жизни я был буддистом.

Страна Faberlic: Что буддист Павел Кашин может сказать людям о том, как нужно жить?

Павел Кашин: Вообще, людям лучше не говорить, как им жить. Потому что, если человека не устраивает его жизнь, он начинает искать ответы на свои вопросы. И рано или поздно находит их, если только не начинает слушать всех желающих «учительствовать».

Страна Faberlic: А что вы цените в человеке?

Павел Кашин: У меня есть друг. Сценарист из Лос-Анджелеса. Мы ценим друг в друге чувство юмора, по большому счёту мы можем шутить только между собой. Еще важно то, что мы оба можем позволить себе не идти на поводу у общих предрассудков и суждений.

Например, мы знаем, что в Москве нет хороших ресторанов, если сравнивать с тем же Парижем или с Лондоном. Даже с Лондоном, который считается очень плохим в кулинарном отношении. Московские рестораторы просто задрали до небес цену и сказали, что это очень хорошая кухня. Многие верят в это и бьются за то, что у нас какая-то потрясающая кухня. А правда в том, что своей кухни у нас на сегодняшний день нет. Не создали мы ее. Есть какой-то хаотичный и невкусный микст с неистребимым привкусом фастфуда. Русский человек хорош во многом другом, но кухня — не его конёк.

Страна Faberlic: «Русский» для вас это национальность или всё-таки что-то иное?

Павел Кашин: «Русский» — испытание в первую очередь, потому что на Земле есть, если можно так сказать, проявление всех миров сансары. Россия похожа на средний мир — мир людей. В буддизме этот мир выделяется своей страстью, «жадностью» к отношениям. Русский человек страстен и не скрывает своих страстей. Мир людей — самый лучший для духовного совершенствования. Здесь есть что преодолевать.

Страна Faberlic: Вы в этом смысле русский?

Павел Кашин: Думаю, да. Хотя родился я в Казахстане, папа у меня из Украины, а мама — из Забайкалья. Я живу сейчас в той стране, где, считаю, мне полезнее всего жить — в Москве. Ведь Москва — отдельная страна, потому что она вообще не похожа на прочие города России, да и всего мира.

Страна Faberlic: И какая она?

Павел Кашин: Москва? Москва — это полигон для духовных испытаний. Когда меня спрашивают: «Паша, ты ездил в Тибет, ты ездил в Индию?» «Нет, конечно, не ездил. Что мне там делать?» — говорю. В Москве не изменять себе, жить по своим моральным принципам
— вот это настоящее испытание. В Москве сейчас всё настроено на то, чтобы сбить человека с его настоящих целей. «Порш кайен» — новый бог. Здесь провозглашена религия денег, и все согласились, что бог — это деньги.

Страна Faberlic: А вы согласились?

Павел Кашин: Нет, конечно (смеётся — Сf). Я совершенно уверен, что жить нужно, отдавая деньгам их место, достаточно скромное.

Страна Faberlic: Но деньги всё же нужны?

Павел Кашин: Естественно. Избегать денег ничуть не менее глупо, чем и гоняться за ними.

Страна Faberlic: А как вы зарабатываете деньги?

Павел Кашин: Они зарабатываются как-то сами собой. Например, один из источников дохода, который я раньше недооценивал — это страховка. Моя помощница — бывший профессиональный страховщик и каждый раз, когда машина поцарапается, она едет
в страховую компанию и выбивает там кучу денег, что кажется просто нереально. За год получается небольшой бюджет, на который можно скромно жить. Ну и концерты, конечно.

Страна Faberlic: То есть вы всё-таки себя ощущаете музыкантом, композитором, артистом?

Павел Кашин: Наверное. Хотя я очень не люблю гастролировать. Но езжу.

Страна Faberlic: Где вас лучше всего принимают? И где лучше всего понимают?

Павел Кашин: Думаю, в Москве. Здесь народ быстрый. В Москве — не успел закончить песню — овация! В Питере — играешь-играешь, а люди не хлопают вообще. И только в конце концерта — буря аплодисментов. Оказывается, они просто вежливо ждали, пока ты закончишь.

Страна Faberlic: Должно быть, ваша публика вас очень любит.

Павел Кашин: В России есть такое странное сочетание любви и нелюбви. Люди тебя как бы и любят, и не любят одновременно. Меня любят за мои песни, и не любят за то, что я не совпадаю со своим песенным образом.

Страна Faberlic: А в чём отличие вашего образа от реального Павла Кашина?

Павел Кашин: Я еще в детстве не верил, что параллельные прямые никогда не пересекаются, и был двоечником просто по причине того, что мои преподаватели не знали, что они пересекаются, либо не хотели нам рассказывать об этом. По Эйнштейну они, конечно, пересекаются, а дважды два в квантовой математике не равняется четырем. Еще я не верю в демократию и в то понимание благотворительности, доброты, политкорректности, которое существует среди людей и усердно в них внедряется.

Текст: Марта Измайлова. Журнал «Страна Faberlic» №31, июнь 2011.