Сегодня у нас в гостях талантливая актриса и очень красивая девушка Марина Александрова. Мы встретились с Мариной во время ее съемок для каталога Faberlic и поговорили о творчестве, детях, любви и России — в общем, обо всем, что волнует каждого думающего человека.

Cтрана Faberlic: Марина, как вы отнеслись к предложению Faberlic стать лицом нашего декабрьского каталога?

Марина Александрова: Я была горда. Такие предложения приходят тогда, когда твой профессионализм достигает определенного уровня. Это значит, что твое лицо может влиять на чей-то выбор. Так что ваше предложение — это очень приятно.

CF: Ну и потом, вы, как актриса, наверное, довольно часто имеете дело с косметикой?

Марина Александрова: Да, хотя со старением я не борюсь. Одна моя знакомая врач как-то сказала, что у каждого из нас есть своя косметическая проблема и решать нужно именно ее, а не бороться со старением вообще. И когда вы помогаете коже удовлетворить ее индивидуальные потребности, вы тем самым боретесь и с преждевременным увяданием.

Cтрана Faberlic: Какая же проблема — ваша? По-моему, у вас потрясающе красивая, тонкая, как  будто прозрачная, кожа.

Марина Александрова: Да, но из-за этого она очень ранимая. Мороз, холод, частое смывание косметики, бессонные ночи — она от этого очень страдает.

Cтрана Faberlic: Бессонные ночи — это следствие рождения сына?

Марина Александрова: Да. Андрюше уже почти три месяца.

Cтрана Faberlic: Когда Андрюша родился, что вы почувствовали?

Марина Александрова: Почувствовала, что это самое главное в жизни. И самое прекрасное, что может произойти с женщиной. Ребенок дает ощущение бесконечности жизни. Мужчинам этого никогда не понять. Поэтому, наверное, женщины и считаются высшими созданиями.

Cтрана Faberlic: И у каждой из нас свой характер, свое предназначение. Вот вы, Марина Александрова, кто вы как... девушка?

Марина Александрова: Это непростой вопрос. Сразу так и не ответишь... Я, наверное, девушка-друг. Мне кажется, такая позиция помогает выстроить наиболее правильные отношения. Когда ты друг, ты не делаешь предпочтения кому-то. Близким людям ведь хочется отдавать одинаково много.

С детства не выносила вопрос: «Кого ты любишь больше — маму или папу?» Так же я не могу сейчас разделить мужа и сына. Психологи, правда, говорят, что когда мы себя оцениваем, то говорим не о том, какие мы есть, а, скорее, о том, какими хотели бы быть... В любом случае, я хотела бы быть девушкой-другом.

А еще мне с самого детства хотелось быть этакой «рок-н-рольщицей» и иметь такую степень внутренней свободы и безответственности, чтобы, например, договориться с друзьями и отправиться на другой конце света, бросив все дела. Или прогулять школу. Но, вы не поверите, у меня такая степень ответственности внутри, что я никогда, никогда не могла себе этого позволить. До сих пор восхищаюсь людьми, которые могут прогулять всю ночь, зная, что утром у них съемка. Я же никогда себе такого не позволяла.

Cтрана Faberlic: То есть, в вас живет «плохая девчонка»?

Марина Александрова: Да. Точно.

Cтрана Faberlic: Но вы не очень-то даете ей волю. Куда выплескивается эта энергия?

Марина Александрова: Честно? В юности я находила себе «плохих мальчишек». Пока не поняла, что мои комплексы не должны отражаться на выборе. Нельзя в другом человеке искать продолжение себя. Это — не любовь.

Cтрана Faberlic: А что тогда любовь?

Марина Александрова: Река, не имеющая берегов. Океан... Раньше я всегда чего-то боялась в отношениях — ссор, замужества, рождения ребенка. Теперь я понимаю, что в настоящей любви нет страха. Любовь — это не борьба. Это абсолютная гармония.

Cтрана Faberlic: Получается, у любящих никогда не бывает конфликтов?

Марина Александрова: Бывает. Но при этом они понимают, что являются друг для друга родными людьми, что они — вместе. Я недавно прочитала, что у любви есть 7 стадий. И большинство расстается на третьей, когда самый приятный конфетно-букетный этап пройден, и начинается борьба самолюбий. Эти люди лишают себя тихой радости настоящего понимания и принятия другого человека, без потери себя, без «растворения».

У моих родителей, например, есть и уважение друг к другу, и любовь, и страсть. При этом у них есть конфликты, но каждый из них знает, что это просто решение текущего вопроса. Не нужно при этом никого переделывать. Спор всегда превращается в ссору, когда мы пытаемся подогнать человека под свои представления, под идеальный образ, забывая, что идеальными мы считаем как раз те качества, которыми хотели бы обладать сами. И вместо того, чтобы обрести собственную полноту, требуем этого от любимого. Но наши ожидания — это не его проблемы!

Я абсолютно уверена: когда ты до конца решишь все свои внутренние задачи, то встретишь того, кто тебе действительно предназначен. И тебе не нужно будет делать из него другого человека — идеального себя.

Cтрана Faberlic: Мудрая позиция.

Марина Александрова: Она просто честная. Большинство семей несчастны из-за того, что люди боятся признать — я выбрал (выбрала) не того. И никто не виноват, никто не плохой. Просто у каждого где-то есть другая «половинка».

Cтрана Faberlic: Марина, признайтесь, такая мудрость не мешает вам в работе?

Марина Александрова: Да-да (смеется – Сf ).Все режиссеры говорят, что я слишком умная для актрисы.

Cтрана Faberlic: А как вы такой стали?

Марина Александрова: Я сейчас смотрю на сына и думаю: интересно, будет ли он любить жизнь как я, будет ли слушать классическую музыку, читать книги? Я, когда была маленькая, жила в Петербурге и в Эрмитаж ходила как на работу.

Когда мама впервые взяла моего сына на руки, а ему тогда еще не было и двух недель, она начала читать ему стихи. Я говорю: «Мама, неужели он что-то понимает?» На что она мне ответила: «Ты слышала стихи с самого рождения».

Наверное, вот этот вклад родителей и дал такие плоды. Я до сих пор много читаю. Но с другой стороны, я часто думаю: начитанность — это одно. А вот чувствительность? Откуда она берется? Когда ты читаешь и сопереживаешь героям? И я размышляю, как же в сыне развить эту способность — глядя на картину ощущать что-то? Я не знаю — можно этому научить, или это генетическое. Иногда я что-то пишу. Читаю только своим близким. И все они говорят, что у меня получается чувствовать за героев. Иногда я даже наблюдаю в себе «других людей», которых еще не очень хорошо знаю.

Cтрана Faberlic: Мне нравится, как об этом говорят психологи, изучающие мифологию. «Другие  люди» — это части нашей души, боги или богини древних мифов, «отвечающие» за какие-то наши качества и стремления — мудрость, красоту, власть, успех, сосредоточение. И если человек «служил» какому-то одному «богу», развивая только  одну часть души, рано или поздно «право голоса» потребует и весь оставшийся «пантеон»...

Марина Александрова: Согласна. Я это ощущаю как постоянную внутреннюю борьбу. Наверное, в нас столько всего намешано, что без этой борьбы не обойтись.

Cтрана Faberlic: В профессии актрисы это мешает или помогает?

Марина Александрова: Мешает. С одной стороны, я ощущаю себя человеком не из этого века, а с другой — периодически меня влечет «рок-н-рольщица». Поэтому я не всегда точно выбираю роли для себя. Потом, я не могу смотреть на свои персонажи со стороны. Я либо влюбляюсь в них, либо ненавижу.

Cтрана Faberlic: Вы говорите, что режиссеры удивляются вашей начитанности... Это как-то повлияло на вашу карьеру?

Марина Александрова: Они, скорее, приятно удивляются. Помню, когда мы репетировали в «Современнике» с Евгением Борисовичем Каминьковичем, и он что-то объяснял актерам, ссылаясь на разные книги, я каждый раз говорила: «А, знаю, я читала». В конце-концов, когда кто-то из актеров задал ему очередной вопрос, он ответил: «Обратитесь к Александровой! Она вам объяснит». И потом он каждый раз недоумевал: «Александрова, когда вы все это успеваете — читать, смотреть!»

Cтрана Faberlic: Когда же?

Марина Александрова: Ну, во-первых, база была заложена еще в юности, в школе, в Щукинском училище. Я помню слова своего педагога по литературе из «Щуки» Елены Александровны Дунаевой. Она нам говорила: «Не вы читаете книги, книги читают вас. В любой из них вы поймете ровно столько, сколько готовы понять. Через несколько лет вы прочитаете ту же книгу совершенно по-другому».

Cтрана Faberlic: Да, Лев Толстой, прочитанный после 30-ти оставляет только один вопрос — что можно было понять в его романах в 13 лет!

Марина Александрова: Точно. Если посмотреть на сюжет «Анны Карениной», то с современной точки зрения, Толстой написал совершенно желтую историю: жена ушла от стареющего мужа к молодому любовнику. Но как это написано! Как тонко, с каким пониманием боли каждого...

Не помню, кто мне сказал, что актриса в каждой роли должна играть Деву Марию — земную женщину и святую в одно и то же время. Я это понимаю так: в каждом появлении на экране или на сцене актриса должна понимать, что она этим своим появлением несет. На мой взгляд, старшее актерское поколение это понимало. Сейчас же искусство актера превратилось в ремесло. Почему сегодня среди актеров нет настоящих титанов, таких как Алексей Баталов, например, или Татьяна Самойлова? Людей, у которых хочется учиться, с которыми даже просто постоять рядом — честь?

Cтрана Faberlic: Мы живем в мире «фастфуда». Судя по всему, на кино это тоже распростряняется. В Голливуде берут классические сюжеты и снимают по ним комиксы или боевики. То есть, то, что пользуется массовым спросом. Наше кино движется по тому же пути?

Марина Александрова: У нас вообще очень редко выходят достойные фильмы. Мы пытаемся копировать Голливуд, но все равно это получается не так, как у них. Копия она и есть копия.

Cтрана Faberlic: Почему же у нас не получается?

Марина Александрова: Потому что у нас нет таких денег как у них.

Cтрана Faberlic: Ну, положим, у нас есть фильмы, на которые выделяются многомиллионные бюджеты.

Марина Александрова: Да, но деньги не решают все. У нас ничтожно мало настоящих профессионалов. Причем не только среди актеров, но и среди того огромного количества людей, которые работают за кадром. А все потому, что у нас почему-то «героичнее» просто заколачивать деньги, а не быть увлеченным своей работой. К тому же, мы почему-то не развиваем традиции русского кино.

Cтрана Faberlic: А что это за традиции?

Марина Александрова: Да вот взять хотя бы Дуню Смирнову. Когда смотришь ее картины, понимаешь, что ей не важны были ни супербюджет, ни суперзвезды. Ей важна история. Хорошее кино получается тогда, когда у режиссера есть внутренняя боль, не в смысле несчастья, а, скорее, вопроса, который звучит в душе и требует ответа, есть недосказанность, которая хочет вырваться наружу. Вот тогда получается настоящее русское кино. В советское время это был Михалков. Я до сих пор помню каждую морщинку на лице Юрия Богатырева в «Неоконченной пьесе для механического пианино».

Cтрана Faberlic: Тогда каждый фильм был событием. Сейчас кинопродукции в разы больше.

Марина Александрова: Да. Больше. И сериалов множество. Но вот я недавно была в Америке. Как же профессионально они делают кино, даже сериалы! Актеры на самом распоследнем плане играют настолько достоверно, как и не снилось многим нашим звездам. Актерская школа в Америке строится на том, что профессиональный рост актера зависит от его личностного роста. Нас этому не учат. Мы не проходим тренинги, выпускаясь из актерских вузов. И останавливаемся в развитии.

Cтрана Faberlic: А чем это опасно? Ну, стал ты звездой. Свети на здоровье!

Марина Александрова: Превращаешься в мыльный пузырь. Ты вроде есть, но «дотронься» до тебя, и ты «лопнешь». У актера должна быть потребность развиваться. Иначе внутри — пустота.

Cтрана Faberlic: Вы прошли через эту пустоту?

Марина Александрова: Да. Прошла. Я поняла, что выход в том, чтобы перестать быть зацикленной на себе в профессии. То, что происходит в моей жизни, гораздо больше и объемнее. Об этом нужно помнить. Это ведь серьезное испытание, когда тебе предлагают одну роль, вторую, третью... Гонорары, поклонники, обложки журналов. Это успех! Ты звезда! Но в какой-то момент вдруг начинаешь понимать, что тебе нечем больше играть, ты пустая и тебе нечего сказать своей игрой. У нас ведь очень сильная профессия. Мы можем влиять на души людей. И как же можно это игнорировать?

Cтрана Faberlic: А люди? Хотят ли они чего-то, кроме качественного развлечения в сопровождении попкорна?

Марина Александрова: Многие пока не хотят. Но, думаю, скоро они перестанут быть большинством. Надеюсь, во всяком случае. Мне кажется, этот этап взросления нашего общества уже заканчивается. Если говорить об этом в метафоре человека, то очень долгое время мы были эдаким подростком, который скинул с себя «ярмо» родительских правил и ограничений и жадно впитывал новые эмоции, предавался удовольствиям, доказывал, что он чего-то стоит, завоевывая место под солнцем и зарабатывая деньги.

Но когда проходит такая вот «первая взрослость», каждый из нас встает перед вопросом: «А что я собой представляю на самом деле?» Думаю, мы как общество, как русские, скоро  столкнемся с необходимостью ответить на этот вопрос. Те же американцы, они очень давно  поняли, что в любом развлекательном фильме или шоу, нужно говорить о своих ценностях.  Мы недавно с друзьями об этом размышляли — у нас, у русских, сейчас очень остро встанет вопрос, что мы можем предложить миру, какие ценности. Что сейчас знают о нас за рубежом? Для них Россия — это олигархи и Путин. Пришла пора ответить на вопрос, что мы, как нация, можем предложить миру.

Cтрана Faberlic: Но, если не знаешь, куда идти, может быть просто выбирать дорогу, приносящую удовольствие? Я имею в виду, что пока мы не определились с ценностями, имеет смысл просто развиваться?

Марина Александрова: У нас у всех в голове стереотип — развитие бывает либо духовным, либо материальным. На самом деле, это связанные вещи. Связь такая: я получаю от своего дела удовольствие, развиваюсь в нем, и тогда ко мне приходят деньги, а не наоборот. Но до этого надо дозреть. Конечно, мы все сделаем ошибки. Возможно, даже много ошибок. Но рано или поздно нам придется повзрослеть.

Текст: Нина Попова. Журнал «Страна Faberlic» №43, ноябрь-декабрь 2012.